вы прямо-таки ищете рискованные затеи.
– Такая натура, ничего не поделаешь.
– Кстати, а швейцарский паспорт вы, часом, не получили?
– Разумеется.
– Черт возьми, Барле, профи есть профи. Так вот то, что я предлагаю, будет вполне в вашем духе. Мне нужен связной. Легенда такова: вы специалист из Швейцарии по обеспечению безопасности нотариальных сделок, проверке клиентов, не вызывающих особенного доверия, этим мы объясним вашу французскую внешность и акцент. Я вас совершенно официально нанимаю на эту должность, которая подразумевает, что вы будете производить такого рода расследования в интересах всех офисов, а соответственно должны будете и перемещаться между ними, хотя ваш официальный кабинет будет все-таки в Берлине. Смею вас заверить, что командировочные и жалование у вас будут весьма недурственные. Так что сейчас вы как бы проходите собеседование, именно поэтому мы так открыто встречаемся в этом офисе.
– Могут возникнуть вопросы, например, почему вы не наняли немца, если все-таки основное место работы в Берлине?
– Потому что немцев, мой дорогой Барле, нынче призывают на службу в армию, и у меня образовался недостаток в штате сотрудников. Вот, например, раньше эту должность занимал некто Ганс Рольф, так его забрали.
– Действительно?
– Да. Правда, для ускорения процесса пришлось кое-где подмазать, но теперь наш славный Ганс, который, кстати сказать, имел дурную привычку совать нос, куда ему не следует, гарантированно пылит по рокаде навстречу русским казачкам. Надеюсь, они укоротят этот длинный нос.
– А что я буду делать на самом деле?
– Вашей основной задачей станет прием, шифрование и дальнейшая передача донесений, полученных от нашей агентуры в Германии. Дело это сложное и опасное. Возьметесь?
– Вы же сами сказали, что это в моем духе. К тому же мое отношение к Германии теперь резко ухудшилось. Они ведут войну против моей страны, ведут жестоко, не чураясь самых грязных методов.
– Отлично! Я не сомневался в вас, Серж! Я должен представить вас военно-морскому агенту, старшему лейтенанту Безкровному, которому в конечном итоге и должны попадать сведения от нас. Он находится здесь, в Копенгагене.
– А почему именно морскому?
– Потому что сражение за Балтику станет определяющим на северном участке боевых действий и именно морская разведка вышла на меня. Мне эти господа симпатичны, они, может быть, не так подготовлены по нашей части, но умны, образованны и быстро учатся, кроме всего прочего, это люди чести.
– Ну в нашем деле это скорее недостаток.
Они рассмеялись.
– Когда должна произойти эта встреча?
– Незамедлительно, я организую все в самое ближайшее время.
– Хорошо, тогда до вечера?
– Да, встречаемся в ресторане «Морской конек» в восемь.
Лартинг, оставшись один, опять впал в некое задумчивое оцепенение. На этот раз он вспоминал все, что у него было связано с группой Барле. Сам Барле был завербован очень давно, даже не то чтобы завербован, просто совместные действия русской и французской полиций по пресечению деятельности европейских центров народовольцев переросли в нечто большее. Так или иначе, молодой французский полицейский де факто стал агентом русской разведки и, более того, сколотил целую группу из своих коллег, которая по заданию русских выслеживала революционеров, а потом, во время начавшейся войны на Дальнем Востоке, и японских агентов, орудовавших в Европе. Работал Барле виртуозно и ни разу не дал повода усомниться в себе даже в самых критических ситуациях. После Русско-японской войны он удалился от дел и уехал в Швейцарию, ближе к тишине и здоровому горному воздуху. И вот теперь готов вернуться к активной жизни. Лартинг невольно улыбнулся, потом резко потянулся к телефону, покончив с воспоминаниями. Он звонил Безкровному, чтобы назначить встречу.
Глава пятая
Первые потери, первые встречи
1914 год. Октябрь. Ревель
Шальной осенний ветер гонял по кладбищу опавшие листья. Этот веселый разноцветный вихрь резко контрастировал со скорбной толпой людей в черном, собравшихся на местном кладбище. Однажды Непенин даже мрачно пошутил по поводу цвета морской формы в том смысле, что морякам нет нужды заботиться о специальном траурном платье. Сегодня офицеры флота провожали в последний путь своих товарищей, погибших на крейсере «Паллада». Это была первая боевая потеря Балтийского флота в Первой мировой войне. В результате удачной атаки германской субмарины за считанные минуты крейсер был отправлен на дно. Трагедия усугублялась тем, что погиб почти весь экипаж.
Офицеры с суровыми лицами, один за одним, брали слово, говорили добрые речи о погибших и обещали отомстить супостату. Непенин тоже стоял среди этой массы искренне скорбящих людей и укорял себя. Дело в том, что его взгляд постоянно упирался во вдову старшего офицера «Паллады», и она ему нравилась все больше и больше. Траур, казалось, еще более подчеркнул ее благородную красоту. «Господи, какое кощунство, так нельзя, нельзя», — мысленно укорял себя Непенин, однако не мог оторвать взгляда. В какой-то момент ему показалось, что, утирая вышитым батистовым платочком свои глаза, скрытые небольшой вуалью, она не очень-то промочила его и вообще вела себя слишком сдержанно. Непенин поймал себя на том, что ему это приятно, и тут же опять мысленно занялся самобичеванием за столь крамольные мысли во время похорон.
Впервые они встретились летом 1913 года в Либаве. Тогда хороший приятель Непенина капитан второго ранга Дудоров познакомил его с двумя офицерами и их супругами. Офицеры эти были очень дружны, а их жены приходились друг другу родными сестрами и являлись дочерьми адмирала Каневского. Ольга Васильевна Романова моментально приворожила Адриана Ивановича прежде всего своей женственностью. Несколько округлые формы ничуть не портили ее статную фигуру, совершенные черты лица прекрасно сочетались с мягкой доброй улыбкой, довольно часто игравшей на ее чуть припухлых губках. Карие глаза светились живым умом.
Вновь образовавшаяся компания посетила в тот день кинематограф, после чего все отправились ужинать в гостиницу «Петербургская». Было довольно весело, только один Непенин толком не принимал участия в веселье, сидя как бирюк, будто набравши в рот воды.
Когда все, распрощавшись, стали расходиться, Дудоров и Непенин пошли проветриться вместе.
– Ну что ты, Адрианчик, право слово, сидел сегодня бирюк бирюком, — увещевал Непенина приятель. — Я тебя отрекомендовал как человека компанейского, веселого, а ты сам на себя не похож. В чем дело, Адриан? И потом, извини, но ты глаз не сводил с жены Романова. Так же нельзя.
– Не сводил?
– Да, натурально, молчишь, пьешь одну за одной и смотришь на Ольгу.
– Черт, неудобно получилось. Мы вчера с бывшими сослуживцами из минной дивизии встретились. Вспомнили Порт-Артур, плен, ну и «крутанули» изрядно. Нагрузились по самую ватерлинию. Так что я и так после вчерашнего был несколько не в себе, а тут еще Ольга Васильевна. Можно сказать, ввела меня в полный ступор.
– Жениться тебе надо, чертушка.
– Сие верно, надоели бабы эти проходящие.
– Да, брат, надо, чтобы кто-то ждал на берегу и молился за тебя.
– Понимаю, упустил я этот момент, ты же знаешь, война, плен. Потом отходил с год, думал, сопьюсь к чертовой матери, но ничего, вошел в норму. Сейчас служба все сутки занимает. Я и женщин-то толком не вижу. Мне бы вдову какую-нибудь, что ли, пусть с ребенком, неважно.
– Ну Ольга не вдова.
– И слава богу. Понравилась она мне. Что я могу с этим поделать?
– Очень даже тебя понимаю. Такой красоты, благородства и ума женщины поискать. Не знаю, как у них там семейная жизнь складывается, однако в любом случае Ольга Васильевна вольностей себе не позволит, тем более что дочурка у них растет.
– Об этом можно было и не говорить. Я сейчас укачу обратно в Ревель, а там служба навалится и все забудется.
– Ой ли? Я тебя знаю.
– А коли знаешь, так помалкивай. Пойдем-ка лучше спать, а то меня что-то штормит.
Так произошла первая встреча Адриана Ивановича и Ольги Васильевны. Ничего, кажется, не предвещало продолжения каких-либо отношений между ними, но жизнь штука непредсказуемая и порой выдает самые неожиданные сюжеты.
Теперь,
